Все реки текут...
И он отворачивается от нее и гордо уходит, сжимается в кулачок и шепчет сквозь зубы - там что-то зачеркнуто - силы небесные, хочется прямо догнать его со всей мочи и чем-то тяжелым треснуть -ну сколько можно вестись на веревочке на все эти войны словесные и ложкой в душе котлован ковырять, смеясь от бессилия, как дурачок... Иди, поцелуй невесту.
Она отворачивается от него и гордо уходит, и плачет потом весь день и пьет Блади Мэри и виснет сломавшимся энерджи-зайчиком на полуслове. Хочется прямо догнать ее со всей мочи и гладить хрупкие пальчики и говорить, говорить, говорить. И ложиться под поезд под Нальчиком и вставать под Парижем... и быть веселей и богаче. И вместе. Везде. И светлого мальчика.
Она растекается по проспектам, он застывает во всех фонарях и журчит, как вода.
Они отворачиваются на восток и гордо уходят. страдать и ссориться. Никогда.
Blacksymphony, 'rewind'
Она отворачивается от него и гордо уходит, и плачет потом весь день и пьет Блади Мэри и виснет сломавшимся энерджи-зайчиком на полуслове. Хочется прямо догнать ее со всей мочи и гладить хрупкие пальчики и говорить, говорить, говорить. И ложиться под поезд под Нальчиком и вставать под Парижем... и быть веселей и богаче. И вместе. Везде. И светлого мальчика.
Она растекается по проспектам, он застывает во всех фонарях и журчит, как вода.
Они отворачиваются на восток и гордо уходят. страдать и ссориться. Никогда.
Blacksymphony, 'rewind'